Есть два ужасно болезненных для русского человека слова «навсегда» и «никогда». Именно с них в минувшее воскресенье, 9 июня, на сцене Рязанского театра драмы начал свой спектакль «Прощание с бумагой» Евгений Гришковец.
Ничто так не хранит наши переживания и прикосновения, как, казалось бы, настолько простая мелочь - бумага. Именно с ней прощался Евгений Гришковец, увлекая за собой зрителей, пришедших на спектакль. В свойственной ему манере, Евгений с жаром повествовал о том, как сотни лет люди делились своими переживаниями именно с бумагой. Писали на ней стихи, любовные записки, дурацкие рисунки и просто калякали, как делал это в детстве и он сам. Но именно на наш век выпало с ней расстаться. В этом и заключается главная идея спектакля, проходящая сквозь все слова артиста. Ну и что, подумаешь, перебивал он сам себя, раньше поэты писали гусиными перьями на плотных белоснежных листах, сейчас они продолжают это делать, но только на компьютере. Но тут же отвечает себе – стихи-то получались лучше у тех, что писали на бумаге!
И все два часа, пока шел спектакль, в зал летели ожоги от рассказов о печатных машинках, школьных кляксах, автобусных билетиках и многих других до кома в горле трогательных вещах, так или иначе соприкасающихся с бумагой и нашими чувствами. Бумага – это материальное свидетельство нашей жизни. Она их проводник, не уставал восклицать Евгений Гришковец. Касаясь ее, мы чувствуем запах чернил, узнаем любимый почерк, вспоминаем почтовые ящики и давящее, томительное ожидание настоящего письма. И тут же за его спиной поочередно открывались пять дверей, в которых зрители видели то синий, знакомый всем с детства ящик для писем, то ячейки для корреспонденции – как в любом среднестатистическом российском подъезде. Хотя все это мы с легкостью променяли на переписку в социальных сетях и e-mail- хостинги. И, по большому счету, правильно сделали – снова противоречил он сам себе, просто слишком мучительно понимать, что все это уходит навсегда.
Евгений Гришковец напомнил зрителям, как звучит тройка лошадей, выглядит дым курьерского поезда и даже настоящая промокашка! Раритет, который Евгений искал по всей стране, и нашел-таки у одной старушки – учительницы на пенсии. Для демонстрации этого последнего в своем роде экспоната ему пришлось надеть перчатки.
Вместе с Гришковцом рязанские зрители прощались с книжными магазинами, в которые можно пойти как в лес за грибами, с библиотечной ветхой книжкой, в которой видишь следы людей, один за одним проходивших тем же путем, каким вот-вот последуешь и ты, а заодно – и со своими чувствами, которые все еще могла бы, но больше уже не сохранит бумага. Потому что целые библиотеки теперь каждый из нас может стереть одним щелчком по клавише «Delete», и этот звук, по словам самого Евгения, вызывает в нем самый настоящий страх.
Когда со сцены были произнесены слова «готовальня» и «рейсфедер», половина зала зааплодировала, а второй половине Гришковец предложил спросить значение этих слов у первой. Так как я относилась ко второй половине зала, я посмотрела их значения в настоящем бумажном словаре, а не «Гугле», что советую сделать и вам. Может быть, Гришковец писал эту свою пьесу и не гусиным пером, но уверенна, что на бумаге, потому что получилась она щемяще трогательной и очень личной, как и львиная доля его творчества.
«И в конце книги кто-то тоненько карандашиком подписал: «Плачу», – цитата из спектакля «Прощание с бумагой» Евгения Гришковца.
Юлия Разоренова. Фото автора